Untitled Document
    На главную    costroma.k156.ru    k156.ru    

Пунюшка.
Записки Семёна Порошина о цесаревиче Павле 1764-1765 г.


«Семен Андреевич Порошин, из московских дворян, родился 28 Января 1741 года, в городе Кунгуре, где отец его, генерал-поручик Андрей Иванович Порошин, был в то время Начальником горных заводов (а после, в течение шестнадцати лет, с 1753 до 1769 года, Главным Начальником и преобразователем Колывано-Воскресенских заводов). Семен Андреевич получил воспитание в Первом Кадетском Корпусе, где развились природные его способности, и ум его обогатился многосторонними сведениями, которые видны и в его Записках. Он знал несколъко языков, очень много читал, был сведущ в Истории древней и современной, и особенно в Математике и в Военном Искусстве. Еще будучи учеником, он занимался успешно литературою: некоторые труды его напечатаны в издававшемся тогда журнале «Ежемесячные Сочинения». По выходе своем из Корпуса, был он короткое время флигель-адъютантом при Государе Петре III. Личные достоинства и познания открыли ему путь к воспитанию Наследника Российского Престола, Цесаревича Великого Князя Павла Петровича. С 1762 года 28-го Июня он был Кавалером при Его Высочестве, т. е. находился при нем безотлучно, учил его Математике, и во вседневном обращении с ним старался внушать ему благонравие и любовь к отечеству. Записывая для памяти, каждый вечер, все, что происходило днем у Великого Князя, он намерен был, с помощию этого журнала, написать со временем полную и связную историю своего Государя», — пишет В. Порошин, предваряя в 1844 году первое издание «Записок» по рукописи, хранившейся в семейном архиве после смерти автора.


В записках С. Порошина туманно говорится о некоем навете, в одночасье охладившем отношение Павла к нему в конце ноября 1765 года, так что Порошину пришлось оправдываться и перед 11-летним цесаревичем и перед его главным наставником Никитой Ивановичем Паниным. Последнему Порошин отдал на просмотр большой фрагмент своих записок, который от Панина назад так и не получил. (Черновые наброски за этот период были счастливо найдены и опубликованы в «Русском Архиве» в 1869 г.) Формально Порошин не был обвинён, отношения мало-помалу восстановились, но былой теплоты в них уже далеко не было. Обида и разочарование автора проявляются в том, что записи делаются всё короче, суше и горче, потом в них начинаются пропуски, и на полуслове они обрываются записью за 13 января 1766 года.

В. Боровиковский. Портрет графа Н.И. Панина.
С сайта http://www.art-catalog.ru/picture.php?id_picture=12913

Из книги Дм. Кобеко «Цесаревич Павел Петрович (1754—1796). Историческое исследование» (3-е изд., доп., СПб., 1887) и из разбора её профессором В. Иконниковым (СПб., 1885) можно узнать, что в результате сватовства Порошина к фрейлине А. П. Шереметьевой (а это было и дерзко по разности их положения и гибельно по той причине, что виды на неё имел могущественный Н. Панин, прямой начальник Порошина) тот был отстранён от Павла и 15 апреля 1766 года покинул Петербург. В 1768 году он был назначен командиром старооскольского полка, ему предстоял поход в Турцию, и тут какая-то незначительная болезнь свела его в постель; он очень переживал эту заминку в такой неподходящий момент; ударом стала, надо полагать, и смерть А. Шереметьевой от оспы в 1768 году — и, возможно, на нервной почве болезнь неожиданно окончилась его смертью 12 сентября 1769 года, когда ему не исполнилось и 29 лет. Кобеко приводит мнение Вяземского, что если бы Порошин оставался воспитателем Павла до конца, судьба и государя и государства могла бы быть иной...

Худ. И. Аргунов. Портрет графини А. П. Шереметьевой (1768).
С сайта http://www.obiskysstve.ru/catalog/hudogniki/argunov/pt_sheremetuevoy/

 

Рукопись Записок С.А. Порошина. С сайта http://history-gatchina.ru/paul/toy/toy5.htm


Вот каким увиделся мне Павел из записок Семёна Порошина:



Ф.С. Рокотов. Портрет императора Павла I в детстве. 1761 г.
С сайта http://nearyou.ru/rokotov/2pavel1.html

Пунюшка
(Штрихи из книги: «Семёна Порошина Записки, служащие к истории Его Императорского Высочества благоверного Государя цесаревича и Великого Князя Павла Петровича, Наследника Престолу Российского». СПб., 1844.)



Делапьер Н.Б. Портрет цесаревича Павла Петровича в адмиральском мундире, 1769.
С сайта http://www.artsait.ru/art/d/delaper/img/1.jpg

Ходить он начал году с месяцем. Бегучий и прыгучий, как наследник Тутти из олешинских «Трёх толстяков», и так же душно запертый в мир взрослых, доктринёров-политтехнологов, неустанно мнущих его, чтобы выделать идеального европейского российского государя, какого ещё не бывало. 10-летним мальчиком он уже принимает просителей и новопроизведённых офицеров (патенты им подписывает, как адмирал), уже попадается на уловки взрослых интриг, уже свободно говорит, пишет и читает по-русски и по-французски, похуже по-немецки. И что читает! Дон-Кишота, Выборные истории из светских писателей (Histoires choisies des auteurs profanes), французские комические оперы — это понятно; но оды Ломоносова, «Генриаду» и «Эдипа» Вольтера, «Федру» Расина, Юма, Устав Академии художеств, — такое я и взрослым-то человеком в лучшем случае читал бы из нужды; а он в охотку — что не мешает ему при случае окрестить Ломоносова и дураком. Читает, видно, с умом; замечает, что как Ломоносов при его бабке был первым поэтом, так при нём «может быть Богданович таков будет» (с. 205). В 11 лет принимается писать «по-французски шуточную трагедию, в которой между прочими действующими лицами были и собаки его Султан и Филидор».



с сайта http://aminpro.narod.ru/dopoln/kartinki/dopol/ludi/pavel_1/Pavel_1_v_unosti.jpg

Занимаясь чем-то своим, очень примечает и запоминает, что говорят взрослые, и не только ему, но и между собой, — а также: фехтует, танцует практически все бальные танцы, репетирует балетную ролю, распевает из опер, ежедневно после уроков вытачивает что-нибудь на токарном станке, рисует, вырезает из бумаги, из-за юбок камер-дам инкогнито подсматривает за приёмами иностранных посланников, а потом сочиняет озорные пародии на их речи; но в должных случаях вытверживает и официальные речи, которые сам говорит им при аудиенциях; редко пропускает театральные представления и за ужиной (да, в женском роде) обсуждает и разбирает пиесы и исполнителей; сочиняет маскарадное шествие с недурно схваченными деталями типажей-масок: Петиметра [= модника], Доктора, Комедиянта, Педанта, Картежника, Скупого, Раскольника, Танцовщика; ездит верхом; играет в цинк, в воланы, в биль-бокет, в фанты, в шахматы и шашки, в карты (три-три, берлан, гусёк, умные с накладкою, короли, ломбер и подломбер, шкап), в биллиард по рублю да по червонному за партию; чаще проигрывает; учит историю, географию, физику, механику, гидравлику, астрономию, алгебру с геометрией, фортификацию. За ученье его усадили лет с пяти, каникул не примечается у него, по воскресеньям учёба не отменяется: теология с о. Платоном.



Худ. Эриксен. С сайта http://history-gatchina.ru/town/gatchina/gatchina4.htm.
Крупно: с сайта http://en.gallerix.ru/album/Hermitage-13/pic/glrx-550247192

23-летний Порошин, преподаватель математики, наперсник тайн и компаньон, к которому 10-11-летний Павел может и в кровать с утра прибежать, расцеловать, разобнимать, чтобы примириться после вчерашней холодности, а может и надуться за то, что не допустил в класс любимых собак, — конечно, не чужд некоторой самоцензуры, да и записки его при Николае Павловиче изданы с купюрами (в 1881 г. полнее, но этой книги я не добыл), — однако лакировки и тем более лести он чужд, на замечание Павла по прочтении записок, что кое-что бы стоило выскоблить, возражает, что так истории не пишутся. И вот этот правдолюб пишет такое: «Если б Его Высочество человек был партикулярный и мог совсем предаться одному только математическому учению, то б по остроте своей весьма удобно быть мог нашим российским Паскалем» (с. 22). Эхо годом позже: «... изволил Государь Цесаревич спросить: ныне кто же самой большой математик? Донес я Его Высочеству о Эйлере. Великий Князь изволил тут сказать: а я так еще знаю ково-та, отгадай! И как я говорил, что не знаю, про кого думать изволит, то изволил сказать мне: Есть некто Семен Андреевич Порошин, да ученик его Павел Петрович Романов, разве это не математики?» (с. 361). А вот как исчислил Павел своё отношение к Порошину: «... та любовь, которую я к нему имею, содержится к той любви, которую имею к другим, как квадрат 4 к своему радиксу» (с. 450). Вывел (с. 461) и формулу своей тогдашней первой любви, случившейся около 11 лет: P : W = S : A. (P — Павел, W — фрейлина-сирота Вера Ник. Чоглокова, S — Семён [Порошин], A — порошинская любезная Анна Шереметьева).

Дм. Левицкий. Портрет Веры Чоглоковой. 1767 г. ?
С сайта http://olgaimayeva.narod.ru/bng/gr20.html




До 1764, гравёр А. Греков по оригиналу худ. П. Ротари.
С сайта http://www.russianprints.ru/printmakers/g/grekov_aleksey/portret_pavla_petrovicha_3.shtml.

Его игрушки — фарфоровые государи и полководцы; медные и деревянные корабли на синем столе, изображающем море, разграфлённое порядками военной навигации; духовые гаубицы и пушки; барабан; волчки; кегли; ящичек с шелковичными червями за работой; фейерверочное колесцо; пневматическая машина для фонанчика в птичьей клетке; электрическая машина, которою он электрует челядь и сам с удовольствием под разрядом попрыгивает; компас с солнечными часами и квадрантом; золотая юла; оптическое зеркало с 200 картинами; как-то с Порошиным забавлялись они фосфором: натирали руки, писали, зажигали бумагу; в другой раз спорили на полтинник о завтрашней погоде (Порошин выиграл). До книг, эстампов, карт весьма охоч, гордится, что у него библиотека под 40 тысяч томов, постоянно покупает книжки у мальчонки-сироты из переплётной мастерской, приносящего новинки под окна цесаревича. Любит воображать свою жизнь в статусе обычного лица, партикулярного Романова Павла. Отзывчив к философствованиям: о самоубийстве, о множественности миров, о Республике Платона и Утопии Моруса, в чём тайна франкмасонства состоит, про философский камень тож... На сон грядущий читает ему Порошин Жильблаза по-русски. Но манёвры, учения, парады — это в его сердце на первом месте, и по нескольку дней после таких кампаментов ни на учёбе, ни на играх ему не сосредоточиться: бьёт в барабан, марширует шашками, бегает со штандартом, изготовленным из кия и коклюшек.



Модели пушек на полевом лафете


Модель пятипудовой мортиры на станке

Из коллекции великого князя Павла Петровича (Павловская батарея)
С сайта http://history-gatchina.ru/paul/toy/toy4.htm



Худ. Эриксен. Из книги: Бурцев А.Е. Словарь редких книг и гравированных портретов, т. 5. М., 1905, с. 197.

При нём свободно обсуждают и секреты политики, и придворные интриги, и амурные дела («где слаще любовь як между ног»), своих и чужих любовниц, и он, случается, вступает в разговор, а то и сам его затевает, хотя на практике дальше переглядываний и речей с 13-летней Верушкой Чоглоковой у него ещё не заходит. «...как я женюсь, то жену свою очень любить стану и ревнив буду. Рог мне иметь крайне не хочется. Да то беда, что я очень резв, намедни слышал я, что таких рог не видит и не чувствует тот, кто их носит». Фрейлины за глаза зовут его любезным Пунюшкою, с ударением на У, а венценосная мать допытывается, которая ж ему кажется милее, и шутит, не хочет ли он жить в Новодевичьем монастыре с девушками, на что Павел со смехом отвечает: «если бы там были мальчики, то я бы охотно пошел туда жить; потому что я люблю уединение» (с. 153).



До 1773 г., худ. Voille, с сайта http://www.liveinternet.ru/users/nata1216/post108944921/

У него часто с утра болит голова; свои боли он разделил на четыре рода: круглая (когда болит в затылке), плоская (во лбу), простая (когда голова слегка побаливает) и ломовая (когда вся голова очень болит). По болезни ему разрешают не надевать мундир, а выходить запросто: во фраке. При недомоганиях серьёзных можно и откушать не за чинным общим столом, а в своей опочивальне, где вольности более. Это когда жар, рвота, понос, опухоли заушные, мигрень до синевы в губах. Насморк же, хотя бы и жестокий, вырывание гнилого зуба, золотуха на щеке, кровь носом — распорядка не меняют.
Распорядок! Если по вине слуг замешка случается, вспыхивает гневом, и виноватого кричит гнать (отходчив, впрочем). Но не всегда слуга причиной. Он до тихих слёз доходит, когда из-за затянувшегося спектакля, или опоздавшего сановника, или длинной официальной церемонии задерживается его отход ко сну: в начале девятого часа. А за слёзы ему, как он знает, дома сурово выговорят и лишат какого-нибудь развлечения, или запретят всем с ним разговаривать.
Те, кто не следует порядку, плохи. На смерть Ломоносова отнёсся: «что о дураке жалеть, казну только разорял и ничего не сделал».
Сам к порядку ревностен: нужно спать, так ещё идя к постели зажмуривается, чтобы уснуть скорее.



1765. Худ. Луи Бонне по оригиналу Эриксена.
С сайта http://www.russianprints.ru/printmakers/b/bonne_louis/portret_pavla_petrovicha_4.shtml

Он почти каждую ночь явственно говорит во сне, то по-русски, то по-французски, за ночь по нескольку раз просыпается: не пора ли уже вставать? — в конце концов ему просто запрещают узнавать часы и покидать постель ранее 7 утра. И десятки таких эпизодов у Порошина мы кладём и кладём под ярлычок «мания педантизма» (это же Павел!), как вдруг ближе к середине записок открывается всё с другой стороны: «Зашло у нас рассуждение о новом годе и вообще о времени. Говорили мы о его неизмеримости, и какое это обширное позорище [= зрелище], когда себе представишь все прешедшие веки, наполненные безчисленными приключениями и делами, и все следующие, которые теперь ещё пусты и будут також наполнены. Государь изволил сказывать мне, что он преж сего плакивал, воображая себе такое времени пространство, и что наконец умереть должно» (с. 233) — и с этим знанием по-иному воспринимаешь и ту параллельную жизнь, которую он себе придумал в семь лет: будто бы он — ефрейт-капрал в корпусе из 200 конных дворян; и неотступно, год за годом, развивал эту воображённую историю: вот он стал вахмистром, вот корпус приумножился до 600, потом 700 человек пехоты, а он стал прапорщиком, а далее полк из 1200 дворян, и Павел уже поручик в подчинении у генерала Голицына, затем сержант гвардии в Измайловском полку при турецком посланнике, после — кадет, выпущен из корпуса в Новогородский карабинерный полк порутчиком, а в 1765, когда пересказал эту историю Порошину, дослужился в том же полку уже до ротмистра. Постоянно что-то и кроме этого воображал, разыгрывал, тоже разрабатывая до всех деталей. Так обхитрял, умножал пугающе короткое, стремительно убегающее время. Ничего не хотел упустить и из прошедшего: как-то «за убираньем волосов считал, сколько он верст на своем веку переездил».



1765. Худ. Эриксен. С сайта http://sv-lubava.livejournal.com/180773.html

По болезнености ему и в посты велели есть мясо, о чём он скорбел. Как-то, обуваясь, увидел мокрицу: закричал, чтоб её не раздавили. И любил «всё новое нюхать, книга ли бы то была, или кафтан, или пушка, или стол, или что бы такое ни было» (с. 257). Не терпел, чтобы в комнате, где он, двери растворены были.
16 марта 1765 года за ужином «разговаривали о лакеях Его Высочества, который каков» (с. 311). Но что говорили о месяц как принятом в службу Чулкове, Порошин не сообщает...
На 1 января 1768 года квартирмейстер Чулков поднёс цесаревичу длинную оду, сохранившуюся до наших дней в остатках библиотеки Павла в Финляндии.
Верушку Чоглокову через четыре года выдали за графа Антона Миниха, чтобы разорвать нежную связь, не подходящую к видам государыни. В 1789 г., 37 лет от роду, она скончалась.



с сайта http://www.photosight.ru/photos/4070810/?from_member

Е. Шиховцев.

P.S. Это рабочий материал, который мне показалось полезным составить для себя, чтобы лучше ощутить атмосферу малого двора, где около трёх лет отслужил лакеем, затем камер-лакеем, затем квартирьером Михайла Чулков, переведённый туда из комедиантов придворного театра (вероятно, по протекции графа К. Сиверса). При том, что цесаревич редкий день пропускал театральные представления, трудно представить, чтобы он Чулкова не видел на сцене, так что лицо нового лакея ему было, скорее всего, знакомо. А вот Чулкову жизнь во дворце открылась впервые.
Я из Порошина и других источников выбрал весьма немного, именно штришки, как и указал в заголовке своего экстракта. Масса живого, прекрасного материала об упомянутых лицах и событиях, сплетавшихся порой довольно прихотливо, осталась за рамками моей задачи. Например, спасший портрет Чоглоковой Борис Грибанов писал свои мемуары об этой истории, сидя на зоне. А родители Верушки были сущими чудовищами, много попортившими крови Екатерине. А Павел тайком сдал Порошина, лучшего-то сердечного друга, Панину. А Панин был... Эх, да всё разве расскажешь в постскриптуме! Если кто-то захочет узнать больше, вот интернет-адреса, где выложены полные тексты:

Записки Порошина изд. 1844 г.: http://rapidshare.com/files/159832445/Poroshin_Semen_Zapiski_1844.pdf
Пропущенная в Записках часть (изъятая Паниным): Порошин С.А. «Сто три дня из детской жизни императора Павла Петровича (Неизданная тетрадь Записок С.А. Порошина). 1765 г.» Сообщ. С.Н. Абразанцевым. Журнал «Русский архив», 1869. – Вып. 1: http://www.bibliotekar.ru/reprint-154-imperator-pavel/
Книги о детстве Павла: Дм. Кобеко: http://rapidshare.com/files/149043897/Kobeko_D_Cesarevich_Pavel_Petrovich_1754_1796_1887.pdf
В. Иконникова: http://rapidshare.com/files/316797804/Ikonnikov_V_S_Cesarevich_Pavel_Petrovich_Istoricheskoe_issledovanie_D_Kobeko_1885.pdf

Высказаться