| На главную costroma.k156.ru k156.ru К Меморандуму О Высказаться |
{Этот вариант был размещён на сайте в августе 2011 г. В начале января 2013 г. был размещён существенно иной вариант прогноза, Меморандум О: Нет концу света!, в виде краткой газетной публикации в формате PDF. В настоящее время готовится расширенный вариант Меморандума О в формате HTML с добавлением обоснований для специалистов и иллюстраций и графиков для неспециалистов, облегчающих восприятие сложных рассуждений. По завершении работы он будет выложен на сайте.}
1. Луна.
По наиболее принятой сейчас гипотезе, Луна возникла в результате удара о Протоземлю планеты размером с Марс. Судя по тому, как идеально выглядят и Земля и Луна, что снаружи, что в разрезе, обе эти массы были полностью расплавлены, и потом при остывании произошло расслоение химических компонентов расплава по плотности: что потяжелее — в ядро, что полегче — в мантию и кору. Таким образом, мы можем считать твёрдым фактом, что дробление планет на мелкие кусочки происходит только в кино, а в действительности при ударах даже весьма крупных тел, размером в сотни километров, если не в тысячи, Земля остаётся целой. Хотя, за счёт перехода кинетической энергии удара в тепло, более или менее расплавленной.
Кинетическая энергия зависит от массы и скорости соударяющихся тел. Скорости тел Солнечной системы за миллиарды лет давно гармонизировались, да и изначально вряд ли имели сильный разброс, будучи порождениями однородного протооблака. Они ограничены законами гравитации: не более 72 км/с. Внесолнечному же телу, которое в общем может иметь любую скорость, довольно трудно достичь Земли, т.к. на внешних подступах гравитация наших газовых планет-гигантов служит довольно действенным защитным барьером. Они как пылесосы вяжут орбиты галактических визитёров, не пуская львиную долю их внутрь, где пролегает орбита Земли. Так что будем считать, сюрпризы по скорости удара весьма маловероятны, скорость будет порядка обычных космических величин — десятки километров в секунду или близко к тому. (В очень детальном обзоре Коллинза, Мелоша и Маркуса 2005 года [см. Gareth S. COLLINS, H. Jay MELOSH, and Robert A. MARCUS. Earth Impact Effects Program: A Web-based computer program for calculating the regional environmental consequences of a meteoroid impact on Earth // http://impact.ese.ic.ac.uk/ImpactEffects/effects.pdf], который далее здесь будет обозначаться КММ, приводятся такие данные: средние скорости соударений с Землёй метеоритов и астероидов = 10-20 км/с, а комет = 30-70 км/с.)
Тогда кинетическая энергия удара будет зависеть главным образом от массы астероида или кометы (в последующем изложении, когда не будет идти речь о принципиальных отличиях комет от астероидов, будет употребляться термин Тело.). То есть в основном от куба его линейного размера, потому что плотности космических тел тоже лежат в одном диапазоне порядков, от воды до железа.
Кубическая зависимость — это совсем не то, что линейная. Если удар планеты размером с Марс расплавил всю Землю или по меньшей мере её немалую часть (но, кстати, всего лишь расплавил, а не испарил: наша Луна задаёт нам некий верхний порог температурных эффектов того далёкого удара), то удар Тела диаметром в 1/10 Марса расплавит лишь 1/1000 массы Земли, то есть фактически немногим больше собственного кратера. Остальную часть планеты здорово тряхнёт, но никакого провала в тартарары и расплёскивания магмы на огромных площадях не последует.
И опять же Луна это нам подтверждает. И Марс тоже. И Меркурий. На всех них есть кратеры от ударов крупных тел. В том числе пересекающиеся с более древними кратерами. И ясно видно, что не то что глобального разрушения старого кратера новым взрывом не происходило, а напротив, старый кратер оставался почти не тронут поздним катаклизмом.
Таким образом, все прямые ударные разрушения будут локализованы в радиусе, ненамного большем, чем радиус упавшего Тела. А далее, быстро убывая, будут лишь последствия сейсмической волны. Вблизи тряхнёт капитально, а на других континентах лишь посуда в буфете позвенит. Так примерно и было в Тунгусском случае. Сейсмоволна обойдёт земной шар примерно за час.
2. Цунами.
Поскольку 2/3 поверхности Земли покрыто водой, вероятность удара в океан вдвое больше, чем в сушу. Однако какова бы ни была сила удара, амплитуда поднятой ударом волны не может быть по порядку больше глубины в точке падения, т.е. нескольких сот метров или максимум нескольких километров. Реально же значительно меньше, т.к. практически вся вода в точке удара мгновенно испаряется, и волны скорее бегут не от точки удара в стороны, а наоборот — заполняя образовавшуюся яму, снова испаряясь при контакте с пылающей там магмой, и т.д.
Учитывая, насколько привязано человечество к береговым линиям, разумеется, последствия даже от 500-метровой волны цунами будут фатальны. Но есть ещё одна киношная ошибка — это картина гигантской волны, прущей и прущей вглубь континента. А такого в принципе не может быть. Волна, идущая по суше, в отрыве от океанской среды, может питать лишь сама себя. То есть чем больше она покрывает территорию вдаль, тем меньше её становится ввысь, да ещё и в квадратичной зависимости. Десяток, от силы сотня километров — и любое, даже теоретически невероятное цунами кончилось. Отлило назад. Тем более, что сзади воду втягивает яма, кипящий кратер, пробитый Телом.
3. Воздух.
Ударная волна довольно хорошо изучена при ядерных испытаниях; мы также имеем тунгусские данные и совсем недавние падения осколков кометы Шумейкеров-Леви на Юпитер. Картина та же, что и в случае сейсмических волн: сильные разрушения в эпицентре, довольно быстрое убывание с расстоянием (кубическое, с переходом к псевдоквадратическому в планетарных масштабах). Удар будет сопровождаться настолько сильными звуковыми эффектами, что их будет слышно за многие тысячи километров. За час звуковая волна проходит в воздухе 1200 км. Сейсмическая волна бежит в 10-20 раз быстрее.
Но, увы, хотя в первые часы по воздуху передастся не самая значительная часть разовых ударных разрушений, в последующие несколько лет именно воздух погубит 99,9% всего живого на Земле.
Причиной этого будет то, что всё Тело и некоторая часть земных пород (и воды) в месте удара разогреется до температур мгновенного испарения. Это надёжно показано неоднократным компьютерным моделированием, а также косвенно подтверждено феноменами Тунгусского события. Полуколичественную оценку можно сделать по закону сохранения энергии. Кинетическая энергия удара Тела разогревает его и земное вещество в окрестностях удара до температур, примерно пропорциональных квадрату скорости тела, делённому на среднюю теплоёмкость. Взяв скорости, указанные выше, получим температуры от сотен тысяч до десятков миллионов градусов, наиболее вероятными значениями будут миллионы градусов. Затраты на испарение оттягивают на себя ничтожную долю этой энергии: 10-20 тысяч градусов, в пересчёте на шкалу температур.
Вначале температура и давление внутри взрывного облака плазмы настолько высоки, что плотность его ионизации полностью «запирает» энергию излучения внутри — это как бы собственный парниковый барьер облака. Когда, расширяясь и остывая, облако охлаждается до 6 тыс. градусов, само оно становится прозрачно для излучения, в нём устанавливается температурное равновесие, но наружу излучение всё ещё не может вырваться, потому что его запирает ионизированный взрывом слой окружающего воздуха. Расширяясь и остывая далее, облако, наконец, охлаждается до 2-3 тысяч градусов, и в этот момент оно для внешнего наблюдателя, мир его праху, превращается во второе солнце, т.е. вспыхивает в видимом и тепловом диапазоне спектра. Объём облака при этом в несколько тысяч раз превышает объём Тела, т.е. составляет около 10 млн. куб. км.
В моделях этого процесса (в т.ч. у КММ) принято считать, что вся эта эволюция занимает секунды или минуты. При этом скорость расширения облака должна быть порядка космической — километры или десятки километров в секунду. (И этому есть подтверждение в виде лунных, марсианских и т.п. метеоритов, долетающих до Земли — это ведь осколки от похожих ударных взрывов.) По-видимому, в первые минуты или даже десятки минут управлять динамикой облака будет не архимедова сила, как при ядерных взрывах, а баллистика. Часть облака, вероятно, выбросится в виде сплюснутой полусферы размерами в 100-300 км в верхние слои атмосферы и за её пределы, а затем с баллистической скоростью «упадёт» до нижней границы стратосферы и растечётся тысячекилометровым блином за время порядка получаса-часа, после чего достаточно быстро окутает весь земной шар.
Излучение продолжается приблизительно в течение такого же времени и уносит из блина всего несколько десятых долей процента общей энергии, но этого достаточно, чтобы в пределах видимости блина (а это зона в окрестностях 1,5-2 тыс. км от эпицентра) каждый квадратный метр поверхности получил по нескольку сотен мегаджоулей. При том, что для воспламенения большинства материалов достаточно в тысячу раз меньше. Таким образом, в первую же секунду начала свечения блина (это секунды после Удара) всё в этой зоне пылающего неба вспыхивает и мгновенно сгорает дотла, плавится, улетучивается, спекается в керамическую корку и т.п. А почти сразу после этого по зоне испепеления проходит сейсмическая волна, эквивалентная весьма сильному землетрясению, и следом за ней воздушная ударная волна, давление которой и скорость движения фронта падают обратно пропорционально расстоянию от эпицентра. Энергия сейсмических и ударных воздействий в несколько раз меньше энергии излучения, но и это немало — эквивалент стократного-трёхсоткратного воспламенения. За счёт этого зона полного разрушения увеличится ещё на несколько сот км от эпицентра. Акватории, попавшие в зону испепеления, вскипят (вода испаряется на глубину около 15-20 см).
При расширении происходит, по законам физики, быстрое остывание блина, и испарённое вещество начинает конденсироваться обратно в твёрдую фазу. Но происходит это, к сожалению, совсем не так быстро и безболезненно, как при ядерных взрывах, извержениях вулканов и падениях небольших небесных тел. Совсем не так.
Роковое отличие от ядерных взрывов в данном случае состоит в том, что бомба испаряет тысячи, десятки тысяч, и едва ли сотни тысяч тонн вещества; к тому же в ядерное облако за счёт разрежения засасывает огромное количество песка и пыли в твёрдом состоянии, и каждая пылинка становится центром конденсации, когда температура падает ниже точки кипения грунтов. Тело же ударом мощностью в десятки млн. мегатонн испаряет себя и земное вещество триллионами и квадрильонами тонн, т.е. тысячами и десятками тысяч кубических километров, и засосанные песок и пыль на периферии этого гигантского блина по отношению к его массе являются ничтожной малостью, практически никак не влияющей на конденсацию основной его части.
А роковое отличие от вулканических извержений состоит в том, что там выбрасывается пепел, а не плазма. Пепел — это хлопья порядка миллиметров. Они падают вниз под собственной тяжестью. А плазма — это частицы изначально ангстремных размеров, и им без крупных затравок сконденсироваться вообще невозможно. Есть такой нюанс в процессе конденсации, который каждый мог заметить на примере капелек конденсата внутри влажной бутылки или банки: крупные капли растут, а мелкие — испаряются. Чтобы конденсировалась плазма, нужен хотя бы тот же пепел. Или любые другие частицы с размерами больше критических. Только на такие ядра смогут налипать испарённые в стратосферу космические и земные массы.
А сколько этих ядер? Опять же полуколичественно можно это оценить. В работе КММ приводится формула, из которой следует, что в окрестностях Земли с высокой вероятностью существует Тело диаметром порядка 20 км или более. Такое Тело при ударе может испарить около 10 трлн. тонн вещества. Это даст примерно 3 х 10^41 частиц плазмы. Размер первоначального кратера составит около 100 км. Если с его периферии засосёт слой грунта на расстоянии (беру с огромным запасом) 10 км толщиной 1 м, это составит объём пыли около 3 куб. км. Примем, вновь с большим запасом, что средний размер пылевых частиц подсоса будет 1 микрон (на практике, конечно, больше, там и целые валуны будут присутствовать, и в немалых количествах). Тогда получится, что в гриб засосало 3 х 10^27 частиц пыли. То есть на одну такую частицу-зародыш придётся 100 триллионов частиц плазмы. А фактически намного больше, потому что мы брали все цифры с очень большим запасом. И не взяли в расчёт то, что пыли трудно быстро проникнуть внутрь огромного блина, так что «выедать» его ей придётся медленно, идя с краёв. Из-за этого внутри блина долгое время практически не будет происходить конденсации на пылинках, хотя ещё до начала его излучения температура там формально упадёт ниже точек кипения оксидов кремния (2500 градусов), и тем более магния, алюминия, железа (3400-3600 градусов) — это основной состав облака.
Правда, в роли центров конденсации может выступать космическое ионизирующее излучение (как в камере Вильсона). Видимо, оно будет главным двигателем конденсации внутренних зон блина. Но это очень медленный процесс. Туманные пузырьки в камере Вильсона имеют размеры порядка микронов. Такую область ион азота или кислорода при температуре 2000-3000К пролетает за одну миллиардную секунды. В пузырьке образуется туман из наноагрегатов оксидов. Чтобы они достигли размеров хотя бы порядка 0,1 мм, при котором есть надежда, что они перестанут броуновски витать по атмосфере и начнут уже оседать, потребовалось бы одна-две недели.
Но за столь большое время кардинально меняются все параметры облака. Оно размазывается по всей атмосфере Земли и ещё далее неё. Объём от изначальных 10 млн. куб. км возрастает в несколько тысяч раз, соответственно падает концентрация и температура аэрозоля. Поэтому оксидный аэрозоль успеет сконденсироваться в частицы размерами в доли микрона, не больше. Если принять средний размер его частиц к моменту полного распространения по атмосфере примерно в 0,3 микрона, то концентрация их составит всего 20 тыс. шт. в куб. мм, а температура упадёт до глубоких отрицательных значений по всей толще атмосферы (об этом подробнее см. ниже).
При таких параметрах конденсация до порога оседания (0,1 мм) займёт практически вечность. Поэтому оседать будут субмикронные частицы, довольно медленно, в броуновском режиме, на несколько метров в сутки. Первые 4-5 км такого «дымка» осядут примерно за 5 лет. Правда, они будут содержать в себе более ¾ всей массы оксидов, так что атмосфера значительно очистится.
А что будет в течение тех пяти лет, пока оксиды ещё накрывают Землю плотной дымкой?
10 трлн. тонн испарённого вещества — это в среднем по планете слой почти 1 мм. (Его не надо путать с тем веществом, которое при взрыве не испарилось, а просто было подсосано кверху в своём родном твёрдом состоянии колоссальными воздушными потоками. Судьба этой пыли, песка, камней и затвердевших капель расплавов — в какой-то мизерной части улететь в космос, в небольшой, но более заметной части баллистическими траекториями усеять практически всю Землю, спровоцировав массовые пожары, а в остальном — рухнуть назад, образовав очерченный в разрезе примерно по экспоненте курган высотой в центре до десятков или даже сотен метров.)
1 мм распылённых оксидов в проекции светового луча — это очень много. При так называемом Армагеддоне весь испарённый выброс всего ядерного потенциала планеты дал бы, рассеявшись по атмосфере, слой в миллионы раз тоньше.
1 мм — это полная непрозрачность для солнечных лучей. Мы ведь говорим о твёрдом веществе, и тот факт, что оно является туманом, сигаретной дымкой, ничего к лучшему не меняет. Толщина атмосферы порядка 100 км. Много ли света пробьётся через 100 км хорошо задымлённого воздуха, если даже облако водяного пара в виде грозовой тучи полностью заслоняет солнечный диск...
Солнце посылает на Землю 1370 Вт/кв. м. Около 20% этой энергии отражается обратно в космос ещё в атмосфере (в основном от облаков), остальное достигает поверхности и нагревает её. Что при этом происходит на уровне фотонов и молекул? Фотон по ходу движения к поверхности может либо встретить либо не встретить препятствие; если он его встретит, то может отразиться или поглотиться. Поглощённый фотон долго внутри не сидит, но выходит наружу с иной длиной волны — в виде теплового излучения. Причём его направление случайно: 50%, что он полетит к Земле, а 50%, что в космос. Можно посчитать среднюю длину свободного пробега фотона от столкновения до столкновения. Тогда легко построить геометрическую прогрессию: излучение через каждое расстояние свободного пробега уменьшается примерно вдвое. Через 10 таких расстояний — в 1000 раз, через 20 — в миллион, и т.д. Практически можно считать, что уже слой в 10 длин свободного пробега для излучения непрозрачен, ведь пройдёт его только 1/1000 потока, а 999/1000 отразится в конечном счёте (через цепочку переизлучений) в обратном направлении.
Выше приведены две цифры: общее количество «дымки» соответствует 1 мм, а средний размер отдельной её частицы — около 0,0003 мм. То есть в этом 1 мм укладывается около 3000 частиц. Эта цифра даёт представление о числе столкновений, которые испытал бы луч света с агрегатами «дымки» на пути к Земле. Число колоссальное и никакого практического интереса в силу этого не представляет. Интереснее взять из этих цифр оценку слоя десяти свободных пробегов. Он получается равен 1/300 общей толщины «дымки». Это значит, что глубже этой тонкой оболочки (её можно назвать активным слоем) свет и энергия Солнца не проникнут.
Распространение пылевого блина по атмосфере Земли пойдёт со скоростью воздушных потоков. Если обычные движения воздушных масс имеют скорость порядка метров в секунду, а постоянный стратосферный ветер — 30 м/с, то в результате колоссальных тепловых выбросов и ударной волны следует ожидать существенного усиления атмосферных процессов. (Калькуляции КММ предсказывают шквал ветра скоростью в десятки метров в секунду даже на расстояниях многих тысяч километров от эпицентра.) Блин будет равномерно разнесён по всей атмосфере за 1,5-2 недели или близко к тому.
Под этой непроглядной тенью Земля начнёт быстро (за время порядка нескольких дней) остывать до своих естественных температур, т.е. таких, какие она имела бы в отсутствие Солнца, только за счёт тепла своих недр (поток этого тепла в 20,5 тыс. раз меньше солнечного). Каковы эти температуры, можно судить по антарктической ночи. Там тот же, по сути дела, механизм: на планетарно значимой площади отражение 90% солнечной энергии от снега летом, долгая полярная ночь. В итоге, под —90°С. Это рекорд холода на Земле, но не забудем, что всё же какое-то количество тепла в ту студёную точку, где его зафиксировали, прибывало из более тёплых мест нашей планеты. А когда тёплых мест не останется в принципе, следует ждать, что температура будет ещё ниже. —100°С? Пусть так. А вообще есть метод расчёта равновесной температуры через формулу Стефана-Больцмана, и он показывает, что если бы космическая ночь длилась достаточно долго, Земля остыла бы до —240°С. Всего на 33 градуса выше абсолютного нуля способно согреть планету тепло её недр.
Но до этой «бессолнечной» температуры, к счастью, Земля остыть не успеет. Скорость её остывания можно примерно посчитать, отталкиваясь от измеренных данных о скоростях естественной конвекции воздуха. В наших сегодняшних условиях в нижнем слое атмосферы всё неправильно: тяжёлый холодный воздух наверху, а лёгкий горячий внизу. Поэтому воздушная масса постоянно самоперемешивается архимедовой силой (создаются столбы примерно километровых диаметров, в одних холодный воздух опускается, в других тёплый поднимается). Скорости движения воздуха в этих столбах — порядка метров в секунду. Перепад температур, который вызывает это архимедово перемешивание — 0,02 градуса на 3 м высоты. За счёт этой конвекции уносится в стратосферу (а оттуда излучается в космос) от половины до 2/3 солнечной энергии, но нас сейчас больше интересует не это, а простое соотношение: за 1 секунду конвекция остужает приземный слой атмосферы на 0,02°. За минуту — на градус с хвостиком, за час — на 72°? Нет, не так: во-первых, если убрать со сцены приток солнечного тепла, то тёплые (восходящие) столбы начнут остывать и работать всё медленнее; аналогично и холодные (нисходящие) столбы. Процесс будет самотормозиться. Во-вторых, и даже более сильно, работу архимедовых потоков «портит» турбулентность атмосферы, которая перемешивает воздушные слои и по ширине и по вышине, тем самым сглаживая все перепады температур, а они-то и выступают «мотором» конвекционных процессов.
Насколько сильно «портят», можно увидеть из экспериментальных данных о скорости охлаждения приземного воздуха при солнечных затмениях. Она составляет всего 1-3° в час (при ослаблении светимости в 3,5-4 раза), а вовсе не 1° в минуту.
Ураган, сопровождающий ударную волну, вполне способен перемешать почти всю 10-15-километровую тропосферу, в которой сосредоточено 70-80% массы воздуха. Тогда перепад температур между приземной атмосферой и стратосферой уменьшится с 73° до 40°, а внутри тропосферы может вообще уменьшиться в десятки, сотни и более раз, так что скорости вертикальных потоков (конвекции) сравняются по порядку со скоростями горизонтальных потоков (адвекции). Если принять, что скорость конвекции уменьшится раз в 20-25, то расчёт даёт такую картину после наступления космической ночи: за час — остывание на 0,5°; за сутки — на 13°; за неделю — на 60°, за две недели — на 90°, за месяц — на 100°. Эти цифры, конечно, приблизительны, но они неплохо увязываются с естественными скоростями атмосферных процессов: всё укладывается в 1-2 недели. С такой же скоростью или близкой по порядку (недели-месяцы) обычно меняется погода, разносится по всей планете пепел вулканических извержений, радиоактивные и др. техногенные выбросы, и т.п.
Остывание атмосферы в целом можно просто и довольно точно оценить другим независимым способом — по тепловому балансу нового атмосферного механизма. «Дымка», упавшая до стратосферы, своим верхним слоем (слоем, помните, тех самых 10 столкновений солнечного луча, порядка километра толщиной) принимает и отражает в космос солнечное тепло, поэтому днём там устанавливается равновесная температура, близкая на орбите Земли к —20°С. Уйдя в ночь, этот активный слой продолжает излучать тепло в космос и остывать. Правда, за ночь он не успевает остыть до равновесной ночной температуры Земли (—240°С). Если принять, что активный слой излучения по массе равен примерно 0,5% от всей атмосферы, то его остывание за ночь составит 130-140°, т.е. под утро он будет остужен до —150°С. Этот холод по архимедовым колодцам опускается в нижние слои атмосферы, а оттуда кверху идут тёплые потоки.
Утреннее Солнце начинает нагревать активный слой. Нагретый воздух лёгок, потока тепла вниз не возникает, и циркуляция колодцев приостанавливается до вечера. В итоге получается, что атмосфера за суточный цикл теряет в космос тепла больше, чем получает от Солнца.
В результате в районе границы тропосферы и стратосферы за считанные недели сформируется слой воздуха «ночной» температуры — до —150°С. Этот слой еженочно быстро пополняется сверху и в постоянном режиме медленно конвектирует вниз, к земле через архимедовы колодцы. В сегодняшней тропосфере происходит весьма похожий процесс. Его установившийся режим таков, что температура от высоты зависит практически линейно: 7°/км. Однако при остывании до глубоких минусовых температур теплопроводность воздуха заметно уменьшается, почти в 2 раза. Полуколичественно можно ожидать, что и у вязкой, плотной тропосферы космической ночи градиент температуры будет примерно в 2 раза ниже, то есть 3-4°/км. За счёт этого у поверхности установится равновесная температура около —100°С, что весьма близко к рекорду холода, зафиксированному метеорологами.
4. Календарь.
Что же будет наблюдать человек, живущий где-то в 10 тыс. км от точки Удара, и не в зоне морского побережья? Сценарии могут различаться, в зависимости от силы Удара (т.е. размеров упавшего Тела). Но если говорить о Теле размером в десятки километров, то события могут разворачиваться примерно следующим образом.
Через полчаса после удара через квартиру пройдёт сейсмическая волна: качнёт люстру, выплеснет чай из кружки.
Примерно тогда же начнётся падение осколков, выброшенных Ударом на баллистические траектории. Мелкие будут сгорать в атмосфере, остальные падать как обычные метеориты. Это будет длиться в течение часов, а падающие звёзды будут видны ещё несколько дней, с постепенно убывающей интенсивностью.
Через 8-9 часов придёт звук Удара протяжённостью в несколько десятков секунд: сперва 3-4 секунды шипения, переходящего в глухой рёв (пролёт сквозь плотные слои атмосферы), затем секунда самого удара, бушевание звуков мгновенного проплавления коры (или испарёния океанской толщи, а под ней коры), хлопок торможения ударной волны, несколько свистящий и медленно затихающий звук подъёма плазменного блина, засасываемых с ним твёрдых и жидких пород, испарения воды и т.д. Интенсивность звука будет как от трассы с сильным движением — 90 децибел (КММ). Ударная волна воздуха силой 0,3 атм. с ураганной скоростью 60-65 м/с вырвет рамы, повалит 90% деревьев, с остальных сорвёт листья и обломает сучья (КММ).
Через сутки звуковая волна пройдёт ещё раз, сильно ослабленная.
На третьи сутки подует холодный ветер, который не будет стихать следующие несколько дней. Температура опустится на 10°С.
На четвёртые сутки небо подёрнется дымкой, которая быстро станет густеть. Температура опустится ещё на 10-15°С.
На пятые сутки станет не видно солнца, установится очень сильный сумрак, температура упадёт ещё на 10-15°С.
На шестые сутки станет абсолютно темно, хотя за счёт сильного искажения механизма земного магнетизма весьма вероятно свечение атмосферы за счёт эффектов типа северного сияния, а также озарение вспышками молний. Впрочем, оба эти эффекта проявляются на высоте, и весьма вероятно, что приземный слой задымления будет способен полностью поглотить весь исходящий от них свет, так что земной наблюдатель его не увидит. Температура достигнет —50°С.
В последующую неделю ветер начнёт несколько стихать, температура продолжит опускаться на 10°С в день, затем медленнее, пока не достигнет —100°С. В этих условиях и в абсолютном мраке Земле предстоит находиться около 5 лет.
На четвёртом году начнёт лёгким свечением обозначаться проход солнца по небу за пеленой дымки, потеплеет примерно на 10°С.
На пятом году солнце станет различимо в виде бледного диска, потеплеет ещё примерно на 20°С.
На шестой год вернётся ветер, солнечное тепло начнёт ощущаться явственнее, дневная температура достигнет —30°С.
На седьмой-восьмой год дымка станет мало различима, климат вернётся к параметрам, которые он имел до удара. Возобновятся атмосферные осадки. Начнётся возрождение биосферы.
5. Биота.
Поскольку все водоёмы, включая экваториальные, за считанные дни или недели после удара покроются льдом, приток кислорода из атмосферы прекратится. Это приведёт к безусловной гибели всех водных обитателей, за исключением двух локальных сообществ: мира чёрных курильщиков (это черви, полипы, простейшие и т.д., обитающие вокруг глубоководных сернистых выделений в отсутствие солнечной энергии и кислорода) и сообществ, живущих в зонах термальных источников, при условии, что локального тепла там будет выделяться достаточно много, чтобы противостоять внешнему глобальному похолоданию. Кроме того, не исключено, что переживёт несколько лет в замороженном состоянии какая-то часть видов, для которых нормально переживать в подобном анабиозе зимние морозы.
Подобные виды могут выжить и на суше. Это могут быть черви, лягушки, древоточцы и т.п. Удивительную живучесть показывают некоторые семена, куколки, цисты, многие споры. Эти тоже имеют хорошие шансы возродиться на пятый-восьмой год после удара, а в зонах геотермики (вулканы, горячие гейзеры, вековые пожары подземных залежей угля, торфа и т.п.) и ранее. Наконец, мир микроорганизмов, которому по суммарной биомассе принадлежит и сейчас с большим отрывом первое место на Земле, также неплохо переживёт космическую зиму.
Однако после возрождения очень многим из указанных живых существ предстоит умереть голодной смертью, поскольку не выживут те организмы, которые входят в их пищевые цепочки. Немногие виды демонстрируют широкий универсализм или высокую адаптивность к источникам пропитания, а питаться надо будет всем без исключения вдвое-втрое-впятеро больше обычного, чтобы ежедневно, ежечасно восполнять колоссальные теплопотери в условиях экстремальных и по температурам и особенно по длительности морозов.
Из высших организмов такие качества присущи, несомненно, только человеку. Поэтому наш вид выживет и вольно или невольно поможет выжить еще ряду видов-сателлитов и паразитов: клопам, вшам, глистам, кошкам, собакам и т.п. (часть из них вымрут в ходе зимы и впоследствии от того, что не смогут дать потомства: старость, отсутствие репродуктивных партнёров, болезни и др.).
Где-то после первого-второго года космической ночи к её неблагоприятным факторам всё чувствительнее станет добавляться ещё один, на который обратил внимание Ю.А. Лебедев. Это токсичность воздуха. Его поверхностных слоёв достигнут частицы «дымки» субмикронных размеров. Химический состав их сильно зависит от состава Тела. Если это комета, то её состав (в основном вода) даст ничтожную добавку к атмосферной воде, и вся «дымка» будет образована испарёнными земными породами: примерно по 45% оксидов кремния и магния, по нескольку процентов оксидов железа и алюминия, доли процента оксида кальция, остальное в малых количествах. Если это астероид, то возможны варианты: 75% астероидов состоят из углеродистых соединений, их масса за минусом двуокиси углерода не очень сильно изменит состав «дымки»; 17% астероидов близки по составу к земному веществу, так что тоже не изменят вышеуказанных пропорций; и 8% — железоникелевые, они примерно наполовину снизили бы доли всех оксидов, за счёт чего соответственно увеличились бы доли оксидов железа и никеля.
Объёмные концентрации веществ «дымки», когда она достигнет поверхностных слоёв атмосферы, будут порядка 10-20 тысяч частиц в 1 литре воздуха. В большинстве случаев (кроме железоникелевого астероида) почти половина частиц придётся на аморфную форму диоксида кремния. В единицах массы его концентрация составит 100-300 мг/куб. м. Размер частиц будет, как выше говорилось, порядка 0,3 микрона. Это близко к наиболее опасным размерам, которые глубоко проникают в лёгкие при дыхании и остаются там, не выносясь наружу при выдохе. В лёгких частицы оксида, подобно вирусу СПИДа, убивают макрофаги, из их разрушенных клеток в лёгочную ткань попадают мощные агенты биологического уничтожения (и частица оксида тоже, чтобы продолжать своё чёрное дело), происходит каскадное омертвение, возникает нефункциональная рубцовая ткань, и развивается профессиональное заболевание горняков, пескоструйщиков, металлургов и др. — силикоз. Лёгкие всё более заполняются узелками рубцовой ткани, всё хуже справляются со своей работой, и в конце концов человек погибает.
Предельно допустимыми концентрациями силикатной пыли в воздухе считаются несколько мг/куб. м. В опытах по искусственному развитию силикоза у животных обычно применяют концентрации 30-100 мг/куб.м по 5-6 часов в день на протяжении от 1,5 месяцев до 1,5 лет. Но эти данные относятся к кварцу — кристаллической (наиболее опасной) форме диоксида кремния. В «дымке» присутствует значительно менее опасная аморфная форма. К тому же там есть весьма заметные количества оксидов магния и алюминия, а эти вещества очень сильно снижают вредное воздействие соединений кремния на макрофаги. Наконец, аморфные частицы размером 0,3 мкм лёгкие уже способны выводить наружу. Это всё факторы положительные.
А отрицательные факторы — очень высокая концентрация оксида кремния, его чрезвычайная мелкодисперсность, всепроницаемость, и длительное — годами! — непрерывное воздействие.
Трудно сказать, удастся ли избежать массового развития силикозов. Болезнь капризная, иногда поражает за годы, иногда и за десятки лет не развивается, иногда скрыто присутствует в организме и вдруг начинает развиваться спустя годы после прекращения контактов с силикатами. Многое зависит от индивидуальной чувствительности организма. Разработаны предохранительные средства. Знаменитый респиратор «Лепесток» и другие, импортный препарат P204, наш поливиноксид (способны даже восстанавливать поражённую ткань). Но они не лежат в каждой аптеке, так что надежда на них слабая.
В любом случае, силикоз развивается не быстро, как правило за годы, а то и десятилетия (правда, при высокой концентрации оксида характерно более быстрое развитие болезни, а в нашем сценарии концентрация сверхвысокая). Вероятно, пик заболеваний придётся уже на те времена, когда начнётся космическая весна. Обидно будет умереть от одышки, пройдя все кошмары Зимы, но кого-то ждёт и такой конец.
6. Быт.
Итак, каждому человеку, который захочет выжить, предстоит провести около 2000 дней в условиях невиданных морозов (первые 1000-1500 дней доходящих до —100°С, причём стабильно, без перепадов по времени суток и по сезонам года), абсолютного мрака, который начнёт рассеиваться лишь во второй половине этого срока, и, скорее всего, несильного, но постоянно дующего ветра, обусловленного вращением Земли. Осадков всё это время практически не будет, поскольку в глобальных масштабах круговорот воды остановится, а локальные исключения (вулканизм, гейзеры, пожары) не создадут заметного воздействия на климат за пределами своих регионов. Вода, испарившаяся в момент удара, распределившись в виде микрокристалликов по всей стратосфере, постепенно выпадет на планету слоем в десятые-сотые доли миллиметра максимум, что также можно не принимать в расчёт.
Главным фактором выживания будет энергия: для пищи, обогрева, освещения.
В нашем стандартном пищевом балансе львиная доля калорий тратится на обогрев организма. Естественно, в условиях космической зимы эта доля ещё возрастёт. Нагревать придётся даже воздух для дыхания, поскольку долго дышать воздухом с температурой —100°С невозможно, каждый вдох остужает лёгкие примерно на 0,2°; есть также риск, что лопнет эмаль зубов. Но зато этот воздух примерно вдвое плотнее привычного нам воздуха комнатной температуры, и для получения нужного количества кислорода дышать можно будет вдвое реже.
Если в стандартных земных условиях человеку с хорошей физической нагрузкой, живущему в холодных местностях, нужно получать с пищей около 4-5 тыс. ккал, то в течение космической зимы, наверное, нужно будет не менее 6-8 тыс. Это 4 кг хлеба или 3 кг мяса в день. Умножьте это на 2000 дней. Выйдет 7 тонн еды. Это пять с верхом гружёных «Газелей». На одного едока.
Теперь посчитаем отопление. Сразу скажу, что наши сегодняшние жилища (если не брать в расчёт всякие специальные бункеры и т.п., доступные высшему чиновничеству и олигархии) будут абсолютно непригодны для выживания в условиях космической зимы. Когда за дверью —100°С, отопление этих десятков квадратных метров хотя бы до + 10°С становится фантастически энергозатратным. Основателям будущего человечества придётся без вариантов вернуться к старому доброму типу жилища наших предков, решавших отдалённо схожие задачи выживания несколько сот тысяч лет назад. Это землянка.
Если при наших сегодняшних зимах грунт промерзает на глубину около 1-2 метров, на столько же оттаивает на Северах летом вечная мерзлота, то в условиях космической зимы его промерзание усугубится не сильно. Дело в том, что отток тепла наружу идёт за счёт обогрева воздуха, у которого теплоёмкость очень мала по сравнению с теплоёмкостью грунта. То есть запасённое в грунте тепло (к тому же постоянно подпитываемое из горячих недр планеты) имеет большой запас прочности. Поэтому грунт на глубине нескольких метров в течение всей космической зимы сохранит плюсовую температуру (и поможет, кстати, сохранить жизнь какому-то количеству обитателей почвы, которые смогут переместиться всей пищевой цепочкой на эти спасительные несколько метров вглубь — если только они при этом как-то решат проблему доступа к кислороду, что представляется, увы, весьма непростой задачей).
Сам организм человека выделяет достаточно тепла, чтобы такая землянка, в которой обитает сообщество из 2-4 человек, могла бы им прогреться, но необходимо освежать атмосферу жилища внешним воздухом ради кислорода, входить и выходить для повседневных нужд, и всё это выбрасывает тепло наружу, а стало быть, без очага не обойтись. К тому же психологически тяжело жить в постоянном мраке, а очаг даёт не только тепло, но и свет. Он необходим и для приготовления пищи, хотя можно в крайнем случае есть и мороженую строганину, посасывая льдинки воды или, если повезло с добычей, шампанского. Оптимальной моделью представляется небольшой костерок, топящийся по-чёрному, поскольку устроить наружу дымоход означает тратить драгоценное тепло на бессмысленный обогрев атмосферы. (В жилищах камчадалов роль дымохода всегда исполнял верхний лаз, через который по шесту попадали внутрь. Очевидно, это близко к лучшему решению.) К дыму и угару человеческий организм способен адаптироваться за несколько недель. Мне самому пришлось несколько лет назад целую зиму прожить в огромной мансарде, единственным отоплением которой были три газовые горелки, тлеющих перед кроватью, в ванне, в комнате, и это было переносимо. Вполне возможно, что в этих условиях включаются какие-то гены или иные возможности организма, заложенные в далёкие первобытные времена. (Кстати, о газе: пропан-бутан сжижаются ниже —40°С, можно было бы черпать их из газопроводов, но повозиться пришлось бы немало, а безопасно сжигать их в костре не получится. Разве только снаружи, для факелов и экстренного обогрева?)
Небольшой костерок съедает полено в час, и гореть круглосуточно ему не обязательно. В общем, 15 поленьев в день или какой-то равноценный топливный эквивалент добыть в большинстве местностей представляется реальным, так что можно подытожить, что проблема топлива, как правило, не станет слабым звеном в задаче выживания. То же самое и относительно освещения. Нужно будет освоить искусство изготовления хороших факелов, т.е. не просто зажжённых веток, а осмолённых, обмотанных ветошью — такие горят ярче и дольше, их труднее задуть ветру. С таким факелом можно делать вылазки за ресурсами раз в несколько дней, выбрасывать экскременты и объедки. Такой факел снаружи согревает воздух перед лицом, и он, пройдя через намотанные на лицо шарфы (а лучше — через длинную тонкую алюминиевую трубку, обмотанную под одеждой вокруг корпуса), не так обжигает лёгкие, не так морозит глаза (хотя их всё равно необходимо защищать, иначе — обморожение роговицы, а следом могут и глазные яблоки лопнуть).
Царским жилищем будет чум, палатка, избушка с печкой-буржуйкой, стоящая на нижнем этаже глубокого просторного подвала. Туда в целом лишь медленным ручейком сочится внешний холод (неизбежная плата за кислород), в палатке температура вообще комнатная, а воздуха в подвале достаточно, чтобы дрова могли гореть, а дыму было где рассеяться. Только надо не забыть получше утыкать большинство воздуховодов, которыми всегда снабжаются подобные подвалы, иначе ручеёк холода станет грозной рекой. Примерно на дыхание одному человеку требуется 11-12 куб. м воздуха в сутки, на сжигание 1 кг дров — около 6-10 куб. м. В день, как ни крути, меньше чем 10-15 кг дров не обойтись. Итого (дыхание на троих + дрова) = 150 куб. м вынь да положь. Это 1,5-2 л/сек. Вот этим пределом воздухообмен и нужно ограничить. В подвале (паркинге, метро, загерметизированном подземном переходе) это реально обеспечить.
Но большинству такой комфорт будет недоступен. Вот мрак покраснел, задрожали тени, наметились контуры зданий, голых деревьев, в посвистыванье ветерка вплёлся глухой кашель, скрип колёс и тяжёлые шаркающие шаги. Из-за угла показалась грузная мешковатая фигура, толкающая тележку с добычей и факелом. Объехав подветренную отхожую кучу, возчик поставил тележку, блеснув жирным стеклом, укреплённым в картонке перед глазами, и с силой откинул тяжёлую, обитую несколькими одеялами крышку. Из неширокого отверстия хлынули клубы дыма и пара, под маску знакомо дохнуло потом, нужником, гарью. Внизу зашевелились, споро обматываясь в тёплое, и, заслоняя дымный свет очага, кверху вскарабкалась фигура, откинула в середине лаза заслонку холодной норы-хранилища. Возчик, неловко шевелясь в своих многочисленных одеждах, поднял первый груз с тележки, неуклюже в огромных варежках обмотал медным проводом, начал стравливать вниз. Закончив с последним грузом, поставил на место тележку, накрыл чем-то факел, загасив его, и, сопя и кашляя, по скобам стал спускаться в глубокий, почти в три его роста, густо закопчённый лаз. Захлопнул крышку, последний клуб домашнего смрада стал инеем и поплыл, рассеиваясь, невидимый, вверх, снова стало темно, лишь слабо подсвечивался снизу тонкий дымок из трубы, относимый медленным ветром, да еле слышно доносились отзвуки кашля, только вот уха ничьего не было на километры и километры вокруг.
Внизу, привычно зацепясь за специальный приступок, миновал слабо рдеющий очаг, грузно соскочил на земляной замусоренный пол, снял с пояса тесак, ломик, сумку, стал разматывать и подкладывать к очагу сушиться заиндевелые шарфы, платки, шубы, толстые штаны, самодельные пимы. В конце оказался женщиной. Лицо, руки были желты от облепихового масла — против обморожения. Последним движением вылезла из нескольких витков алюминиевой дыхательной трубки, вынула из загубника и бросила в очаг кусок отработанного респиратора. Откашлялась, сплюнула густую мокроту: обычная реакция лёгких на холод. Приняла из маленьких рук кружку с горячим кофе, с удовольствием начала прихлёбывать. Сморщившись, стала массировать пальцы, затем колени, лодыжки: мучительно ныла с мороза хрящевая жидкость. Дети уже сложили порубленные куски стула и листы ДСП от какой-то мебели поближе к огню. Младшая поставила на угли кастрюльку со льдом, а в другую положила оттаивать кусок водки. Мать взяла прихваченную с собой вниз руку, положила на колоду и, примерясь, стала бережно рубить топориком.
Да, коллеги, как ни крути, а не будет иного доступного источника этих семи тонн еды на душу, кроме мороженых трупов. В магазинах, на складах (о госхранилищах речь не веду, они доступны будут лишь элите) запасы съестного рассчитаны на месяцы, но никак не на годы. А природа при космической зиме не производит практически ничего питательного. И если около описанного выше жилья к началу первой оттепели не будет лежать куча из четырёх-пяти сотен хорошо обожжённых черепов, это будет означать, что внутри живых нет. Не забудем, что наш род начинал как род падальщиков. Трупоедение лежит в наших генах. И когда быстро, за несколько недель, кончатся стащенные из разгромленных магазинов и вымерзших окрестных холодильников обычные продукты, а потом кончатся искрящиеся в свете факела тушки голубей, ворон, кошек, собак, то придётся начать походы по заиндевелым квартирам и разделку мороженых тел, как ещё раньше там же разделывали мебель, книги, глыбки льда в лопнувших бачках унитазов и домашние аптечки.
7. Город и деревня. Север и Юг.
Чтобы выжить, нужно будет как минимум успеть за первые же 2-3-4 дня, когда холода ещё не стали космическими, устроить себе жилище. Не обязательно заглублять его на 5-6 метров. В первый год точка замерзания грунта не опустится, скорее всего, ниже 3 метров. Но и это уже не столько землянка в привычном для нас исполнении, сколько шахта, нора, штрек. Она не должна осыпаться, то есть быть укреплена (редко где грунты сами по себе прочны настолько, чтобы годами стоять, не обрушаясь под действием бытовых испарений, едкого микроклимата предельно тесной спальни-кухни-туалета), она должна быть снабжена очень продуманным лазом-дымоходом, крепким, чтобы не обваливался при регулярном лазанье вверх-вниз, часто с грузом, с холодной камерой-норой посередине (в зоне мерзлоты) для хранения мороженого мяса. Потом, по мере опускания границы мерзлоты, землянку-нору придётся периодически углублять, для этого нужно запасти и крепёжный, облицовочный материал, и необходимый инструмент.
Столь же необходимо в те же сжатые сроки пошить для всех обитателей норы тёплую одежду, причём гораздо более тёплую, чем обычная. Смастерить что-то вроде гермошлемов для защиты глаз и лёгких от леденящего мороза. Запасти инструментарий сталкера и несколько хороших колясок, миниатюрных, для проходимости, и в то же время выносливых. При оснащении держать в уме, как кардинально изменяются свойства материалов при —100°С. Всё железо, чугун и сталь (кроме нержавейки 300-й серии), почти все полимеры (кроме полиэтилена высокой плотности) становятся почти ни к чему не пригодны из-за хрупкости. Медь, алюминий, свинец, никель, правда, более-менее сохраняют поведение металла. Ткани и шкуры каменеют. Кевлар становится от мороза даже чуть лучше, да где обывателю его взять? Капроновый канат рассыпается, обычный ломается, чуть схватит где-то сырости.
Еда, вода, медикаменты, топливо на первое время — чем больше, тем лучше. (Не упустить из виду противосиликозные респираторы!) Воды запасать больше обычного, холодный воздух при дыхании очень сушит организм.
Спросим себя: кто в состоянии всё это предвидеть, суметь и успеть? Если за горожан интеллект и ассортимент доступных ресурсов, то за селян инстинкт и практический навык, тут шансы отчасти уравнены. А вот жителям тропиков, боюсь, совершенно не выжить. И организм более теплолюбив, да и просто негде взять все эти меха, унты, пледы. Там, наверное, выживет только элита в бункерах, да те, кто в первые же день-два сумеют выбраться в более подходящие местности, пока ещё будет авиационный керосин (хотя и диспетчерская сеть и вообще вся инфраструктура, завязанная на Интернет, рухнет сразу: каким-то узловым центрам по статистике суждено оказаться в зоне критических разрушений, на остальные узлы резко возрастёт нагрузка, и всё просто зависнет; а через несколько дней, если не часов, по похожим причинам умрёт и электроснабжение, газ и нефть где-то будут свистеть из порванных труб, а где-то уже замерзать в твёрдое состояние, только АЭС, вероятно, продержатся дольше, пока не замёрзнет вода в их охладительных системах, но проку от них не будет, так как ещё раньше выйдет из строя вся распределительная сеть).
Однако сельское население, по-видимому, обречено на практически поголовное вымирание своей рассеянностью. Им не по силам будет найти в пределах досягаемости те полтысячи трупов, которые гарантируют проход на следующий уровень выживания. Им также не одолеть пеший переход при 100-градусном морозе до ближайшего крупного города, а все транспортные средства встанут, потому что если даже полно будет бензина в брошенных бензобаках и хранилищах, то при минус ста машину не завести. Смазка становится мертвым цементом, масло каменеет, бензин делается довольно твёрдым желе и как все нефтепродукты почти перестаёт гореть.
Один-два-три человека могут эти 2000 дней прожить при замороженной свиноферме, пара-тройка семей — при аналогичном телятнике, но тогда надо, чтобы там насчитывались десятки и более голов скота. В моих краях такое теперь редкость. Есть птицефабрика, её десятки тысяч ледяных несушек плюс запасы яиц тоже кого-то прокормят, но это уже скорее город, чем село.
А в городах проще: там весь пищевой запас на небольшую семью можно помаленьку стаскать из одной типовой хрущевки.
Там и для жилища гораздо больше вариантов и возможностей. Ведь если в достатке имеется топливо и современные стройматериалы, то нет нужды рыть шахту и жить несколько лет в вонючей норе, откуда при болезни и вылезти-то едва ли удастся, так что нора станет могилой.
Вместо норы можно построить жилище на местности. Слой минваты или пенопласта в метр или два толщиной вполне способен выдержать космический холод. И слой древесины метровой (даже полуметровой) толщины, да ещё переслоенный войлоком, ветошью, чем под рукой найдётся — тоже обеспечит должную теплозащиту. И если вкалывать без сна и перекуров всей семьёй, то можно построить такой чум за те 2-3-4 дня, в течение которых будет неспешно сгущаться космический холод и мрак. В конце концов, даже классический чум можно успеть соорудить, прямо посередь комнаты: на пол матрасы, подушки и всё такое в несколько слоёв, над ними конусом жерди, на них нашить шубы, ковры, одеяла, кожу, бумагу (кто не знает: отличный теплоизолятор, я вспоминаю из детства кастрюльки каши, завёрнутые в газету и под подушку: тепло держали не хуже китайских термосов), плёнку полиэтиленовую — сверху дырочку поменьше для дыма, откидные полога в несколько слоёв вместо двери, — и ничего, внутри жить будет можно даже при минус ста снаружи. Правда, наземные жилища надо будет отстоять, а ведь когда на улице минус тридцать-сорок, живы-то ещё почти все, жгут костры на полу, но понимают, что этого хватит на несколько дней от силы, а тут внизу тёплый бокс с дымком дразнит своим видом, сводит с ума. Легко пристрелить вломившегося мародёра-захватчика, если успел среагировать и имеешь из чего пальнуть, но как поступить, если хрипя остатками неотмороженных лёгких шёпотом умоляют взять только годовалую дочку, спасти её, и суют почти неподвижный конверт из одеял? А её ведь не спасти, нет такой возможности... Или есть? Как взвесить?
Я не переоценю, наверное, людей, если предположу, что хотя бы один на тысячу успеет сделать всё, что нужно, и кто-то, несомненно, придумает и реализует свои варианты, получше вышеизложенных. Пропорция один на тысячу ещё и тем хороша, что при этом в среднем не нужны становятся схватки за ресурсы в мире космической стужи. На каждого будет более чем достаточно ресурсов выживания в виде тех 999, кто замёрз к исходу первой недели после удара. Это ведь запас почти семикратный, хватит не то что детей — и внуков вырастить, которые о прежней сказочной жизни будут только разглядывать при лучине картинки в запачканных книжках да слушать байки вечно пьяненького деда... Но это тоже уже обсосано фантастами вдоль и поперёк.
8. Социум.
Одиночки, даже из числа суперменов, будут мало жизнеспособны в условиях многолетней космической зимы. Одно заболевание, свалившее с ног, погас очаг, и ты через час-два хладный труп. А заболевания в таких жутко антисанитарных условиях, при постоянном угаре, страшном морозе, диете из размороженных трупов, согласитесь, более чем вероятны. Докторов же нет. В лучшем случае драгоценно хранимая какая-нибудь домашняя энциклопедия с разделом народной медицины. Медикаментов, правда, в аптеках и квартирах много. Но что вы сделаете с ними при аппендиците, камне в почках (более чем вероятно при такой диете), ревматизме, когда не разогнуться? Что сделаете, если вы бредите в жару за 40 градусов? Нет, жить в одиночку — не вариант.
На 5-10 едоков становится трудно напастись ресурсов, да и помещение для такого числа жильцов нужно большое, а затраты на отопление растут пропорционально квадрату площади поверхности.
Интуиция подсказывает мне, что типичной ячейкой общества в период темноты станет семья из 2-4 человек. Кто стартует в одиночку, либо умрёт, либо с кем-то соединится, а кто стартует большим количеством, тех проредит смерть. Всё тут жёстко, без сантиментов, чистая бухгалтерия ресурсов.
В походах за едой и топливом (а может быть, и раньше, ещё в дни лихорадочного строительства перед наступлением мрака) соседние ячейки перезнакомятся друг с другом, мирно или не очень поделят сферы влияния, кто-то при этом погибнет. Особых взаимных контактов вначале не будет, но потом тоска по общению заставит ходить в гости. Кто-то станет врачевать (за еду, за дрова, за воду), кто-то рассказывать анекдоты, кто-то гадать, кто-то говорить с умершими близкими, у кого-то окажется припасено впечатляющее количество спиртного, которое не всё же пить в одиночку, кто-то будет на какие-нибудь деликатесные шоколадки или яйца, а когда кончатся — просто на спички играть в карты от нечего делать. Через несколько месяцев адаптации к новой жизни не всех, но кого-то потянет и на секс. Возникнет в тех или иных формах всё: любовь, проституция, секс-рабство, инцест.
Это будут сильные люди.
Когда настанет эпоха оттепелей, элита и спецназ, выйдя из своих бункеров, примет или силой приведёт их под своё правление. Не все подчинятся, и что будет дальше, мне описывать не слишком интересно, это тема многократно заигранная. Сильные люди создают сильные государства. Их будут ждать очень непростые задачи. Из неодикарей, выживших благодаря первобытному укладу, создать фермеров, которые будут исполнять инструкции генных инженеров и селекционеров, чтобы в кратчайшие сроки слепить вместо разорванных новые пищевые цепочки, блокировать мощную и враждебную атаку массы чуждых видов, поставить в режим автопилота производство всех необходимых ресурсов.
И потом медленно начать строить посткосмическую цивилизацию по меморандуму П, который пока не время обнародовать.
9. Бутылочное горлышко.
Но перед этим выживших ждёт ещё одно суровое испытание. Оттепель означает разложение трупов. А в условиях, когда нет внятных пищевых цепочек, предусматривающих хомо сапиенсов в качестве объектов, а не субъектов еды, на садики-огородики надежда слабая. Лягушки, черви, моллюски, гусеницы, если и объявятся при оттепели (и найдут чем кормиться), то тоже тучным и питательным рационом не будут. Таким образом, по человечеству пройдёт новая суровая волна смертей от голода, инфекций, отравлений мутировавшими видами, атак старых и новых видов-агрессоров. Кто знает, что и как бурно расселится на глобально опустевших экологических нишах... Бандитизм и мародёрство, каннибализм при этом тоже совершенно неизбежны, хотя об их масштабах можно спорить. Пора силикозных смертей, опять же, подойдёт.
Конечно, всё будет не так мрачно. И под землёй проще простого устроить ледники-хранилища, да и навялить-накоптить-насолить человечины впрок все догадаются (ведь недогадливые по тысяче случаев и оказий вымрут намного раньше). Но любой непополняемый запас когда-то кончается, и надо будет строить новую жизнь, основанную не на проедании прошлого, а на освоении новых жизненных циклов природы.
Те, кто пройдут сквозь это бутылочное горлышко, и станут пассажирами ковчега «Земля». Очень опустевшего ковчега, где они единственные великаны в мире тварей размером не больше их пальца. Где грибок быстро разрушает все следы прежней цивилизации, ест ткани, бумагу, металл, бетон, пластик, и нужно учиться ковать железо, обжигать горшки, теребить странные путаные стебли неизвестной травки, чтобы было из чего неумело выткать корявенький холстик на старом станке (нашли после долгих поисков на чердаке одной избы и кое-как по одной бесценной книжке разобрались, как он работает; и к счастью, он заработал). А рядом с этим — перекрестясь, зажмурясь, самоучками по книжкам опять же, рискнули сложить уран-графитную сборку, и, о радость, вода закипела! смазанный ротор стронулся с места, и лампочки впервые за десять с лишним лет засветились, а из спиралей полилось тепло.
Впереди лежали разные, но по преобладающему вектору счастливые 76 миллионов лет до следующего Удара.
Е.Ш.
Первоначальный вариант был дополнен и исправлен по итогам обсуждения на форуме http://talks.guns.ru/forummessage/151/845419-0.html. Особенно следует поблагодарить участников: Серрргей (ему принадлежит и идеальная картинка с пингвином), FrekkenBok, Luddit, Сын Инозвездных, drafi и др. Отдельная благодарность Ю.А. Лебедеву за указание на фактор силикозной опасности.